Мисс Марпл сошла с поезда на станции Маркет-Кимбл. Любезный попутчик вынес за ней ее чемодан. Мисс Марпл, держа в руках сетку, выцветшую кожаную сумочку и несколько шалей, благодарно щебетала:

     - Вы очень любезны. Сейчас так трудно.., не хватает носильщиков... Для меня поездка - это столько волнений...

     Щебетанье заглушил станционный радиоузел, который громко, но неразборчиво объявлял, что поезд пятнадцать восемнадцать прибыл на первую платформу и вскоре последует дальше, через такие-то станции - их названия разобрать было совершенно невозможно.

     На большой, продуваемой всеми ветрами станции Маркет-Кимбл почти не было ни пассажиров, ни железнодорожных служащих. Зато она могла похвалиться шестью платформами и запасным путем, где важно пыхтел крохотный паровозик с одним вагоном.

     Мисс Марпл, одетая несколько скромнее обычного (как хорошо, что она не успела отдать свое старое пестренькое), неуверенно озиралась вокруг. К ней подошел молодой человек.

     - Мисс Марпл? - спросил он неожиданно театральным тоном, как будто с ее имени начинался текст его роли в любительском спектакле. - Я из Стоунигейтса. Приехал вас встретить.

     Мисс Марпл с благодарностью взглянула на него. Милейшая старая дама, на вид очень беспомощная, но - если бы он сумел это заметить - с очень проницательными голубыми глазами. Внешность молодого человека мало соответствовала его звучному голосу. Она была гораздо менее импозантной, можно даже сказать незначительной. И еще он имел привычку нервно моргать.

     - О, благодарю вас, - сказала мисс Марпл. - У меня только этот чемодан.

     Она заметила, что молодой человек не взял ее чемодан. Он сделал знак носильщику, который вез на тележке несколько ящиков.

     - Возьмите это, пожалуйста, - сказал он. И прибавил с важностью:

     - Я из Стоунигейтса. Носильщик весело отозвался:

     - Будет сделано. Сейчас вернусь.

     Мисс Марпл показалось, что ее новому знакомому это не понравилось. Все равно, что адрес “Букингемский дворец” приравнять к какому-нибудь “Лабернем-роуд, дом три”.

     - Порядки на железных дорогах становятся просто невыносимыми, - посетовал он. Деликатно развернув мисс Марпл в сторону выхода, он добавил:

     - Я Эдгар Лоусон. Миссис Серроколд попросила меня встретить вас. Я помогаю мистеру Серроколду в его работе.

     Это был тонкий намек на то, что очень занятой человек отложил чрезвычайно важные дела, чтобы рыцарски услужить супруге своего патрона.

     И снова это прозвучало как-то неестественно, с привкусом театральности.

     Мисс Марпл очень насторожил этот Эдгар Лоусон.

     Они вышли из здания вокзала, и Эдгар подвел старую леди к видавшему виды фордику.

     - Как вам угодно - впереди, со мной или на заднем сиденье? - спросил он. Но тут произошло нечто неожиданное.

     К станции подкатил новенький, блестящий двухместный “Роллс-бентли” и остановился впереди форда. Из него выпрыгнула очень красивая молодая женщина. Ее запачканные вельветовые брюки и простая блузка с расстегнутым воротом лишь подчеркивали несомненный факт, что она не только красива, но и элегантна.

     - А, вы уже здесь, Эдгар? Я так и думала, что не успею. Вижу, вы уже встретили мисс Марпл. Я тоже ее встречаю. - Она ослепительно улыбнулась гостье, показав великолепные зубы на загорелом лице южанки. - Я Джина, - сказала она. - Внучка Керри-Луизы. Как вы доехали? Наверное, ужасно? Какая миленькая сетка! Обожаю сетки. Позвольте, я понесу ее. И ваши шали. Вам будет удобнее.

     Эдгар вспыхнул и запротестовал:

     - Послушайте, Джина, это я встречаю мисс Марпл. Меня...

     Зубы девушки опять сверкнули в широкой улыбке.

     - Знаю, Эдгар. Но я вдруг подумала, что хорошо бы и мне приехать. Я отвезу ее, а вы можете подождать багаж.

     Усадив мисс Марпл, она захлопнула дверцу, обежала машину, села за руль, и они быстро отъехали от станции.

     Мисс Марпл оглянулась и увидела вытянувшееся лицо Эдгара Лоусона.

     - Мне кажется, дорогая, - кротко заметила она, - что мистер Лоусон не слишком доволен. Джина засмеялась.

     - Эдгар просто идиот, - сказала она. - Всегда такой напыщенный. Можно подумать, будто он что-то значит!

     - Разве он ничего не значит? - поинтересовалась мисс Марпл.

     - Эдгар? - В презрительном смехе Джины безотчетно прозвучала жестокая нотка. - Да он с приветом.

     - С приветом?

     - В Стоунигейтсе все с приветом. Исключая Льюиса и бабушку и еще нас с мальчиками. И уж конечно исключая мисс Беллевер. А все остальные точно... Иногда мне кажется, что и я там делаюсь немножко того... Даже тетя Милдред на прогулке что-то все время бормочет себе под нос, представляете? А ведь она как-никак - вдова каноника.

     Они выехали на шоссе и прибавили скорость. Джина бросила на свою спутницу быстрый взгляд.

     - Вы учились в школе вместе с бабушкой? Вот удивительно!

     Мисс Марпл отлично понимала, что она хочет сказать. Юность всегда удивляется тому, что и старость была когда-то юной, носила косички и одолевала десятичные дроби и английскую литературу.

     - Наверное, это было очень давно? - вежливо поинтересовалась Джина, по наивности не замечая бестактности своего вопроса.

     - Да, - сказала мисс Марпл. - По мне это сразу видно, не то что по вашей бабушке. Верно? Джина кивнула.

     - Вы правильно подметили. Бабушка почему-то кажется женщиной без возраста.

     - Я давно с ней не виделась. Может быть, с тех пор она все-таки изменилась.

     - Она, конечно, седая, - подумав, сказала Джина. - И ходит с палочкой, из-за артрита. В последнее время ей стало хуже...

     Джина не договорила, а помолчав спросила:

     - Вы когда-нибудь бывали раньше в Стоунигейтсе?

     - Нет, никогда. Но очень много о нем слышала.

     - Скажу вам сразу: дом просто ужасен, - сказала весело Джина. - Этакое готическое чудовище. Громадина. Стив говорит, что это Лучший Викторианский Сортирный Стиль. В общем, даже забавно. Но его обитатели безумно серьезны. То и дело натыкаешься на психиатров. Им тут раздолье. Они похожи на скаутских командиров, только хуже. А среди молодых преступников встречаются очень милые. Один научил меня открывать замки кусочком проволоки. А другой, с виду совершенный ангелочек, поделился известными ему способами укокошить человека.

     Мисс Марпл молча усваивала эту информацию.

     - Больше всего мне нравятся убийцы, - сказала Джина. - А вот психи меньше. Конечно, Льюис и доктор Мэйверик считают, что ненормальны они все и что это - результат подавленных желаний и неблагополучия в семье, например, если мать сбежала с солдатом и тому подобное. Я так не считаю. Мало ли людей, у которых было ужасное детство, но они все-таки сумели вырасти порядочными.

     - Я думаю, что это очень сложная проблема, - сказала мисс Марпл.

     Джина засмеялась, опять показав свои великолепные зубы.

     - Честно говоря, меня она не слишком волнует. Но есть люди, которым не терпится улучшать жизнь на земле. Льюис на этом просто помешан. Специально едет на той неделе в Абердин, потому что там будет слушаться дело какого-то парнишки, у которого уже пять судимостей.

     - А что молодой человек, который меня встретил на станции? Мистер Лоусон. Он сказал мне, что помогает мистеру Серроколду. Он у него секретарем?

     - У Эдгара не хватит мозгов, чтобы быть секретарем.

     Он ведь тоже из этих. Останавливался в гостиницах и выдавал себя за кавалера Ордена Виктории или за боевого летчика, занимал деньги, а сам потом потихоньку смывался. По-моему он просто дрянь. Но Льюис возится с каждым из них. Как бы принимает в члены семьи и дает работу. Это якобы должно повысить у них чувство ответственности. В один прекрасный день кто-нибудь из них перережет нас. - И Джина весело рассмеялась.

     Мисс Марпл смеяться не стала.

     Въехали в величавые ворота, у которых дежурил швейцар с военной выправкой; потом проехали аллею, обсаженную рододендронами. Аллея, да и весь сад выглядели запущенными.

     Заметив взгляд своей спутницы, Джина сказала:

     - Садовников у нас нет еще с войны, а теперь мы уж и рукой махнули. Но вид в самом деле ужасный.

     Вскоре Стоунигейтс предстал во всей своей красе. Как и сказала Джина, это действительно было очень большое здание в стиле викторианской готики. Некий Храм Плутократии. Филантропия добавила к нему крылья и пристройки, которые хотя и не слишком отличались по стилю, но лишили здание всякой цельности и смысла.

     - Уродина, верно? - сказала Джина, ласково глядя на дом. - А вон и бабушка, на террасе. Я здесь остановлюсь, и вы сможете выйти к ней.

     Мисс Марпл пошла вдоль террасы навстречу своей старой подруге.

     Миниатюрная фигурка издали казалась девичьей, хотя Керри-Луиза опиралась на палку и шла медленно, явно с трудом. Казалось, какой-то молодой девушке взбрело в голову изобразить старуху.

     - Джейн! - воскликнула миссис Серроколд.

     - Милая Керри-Луиза!

     Да, это она. Удивительно, как мало она изменилась, хотя, не в пример своей сестре, не употребляет косметики и прочих ухищрений. Волосы седые. Но поскольку они всегда были светлыми, почти серебристыми, их цвет изменился очень мало. Кожа у нее все еще нежно-розовая, только теперь это лепестки увядшей розы. А в глазах прежняя лучистая невинность. По-девичьи стройна, и этот грациозный наклон головы, как у птички.

     - Я очень себя виню, - сказала Керри-Луиза своим нежным голосом, - за то, что мы так долго не виделись. Ведь прошли годы, милая Джейн! Как хорошо, что ты наконец нас навестила.

     С другого конца террасы Джина крикнула:

     - Шла бы ты в дом, бабушка! Становится холодно. Джолли будет сердиться.

     Керри-Луиза засмеялась серебристым смехом.

     - Как они суетятся вокруг меня! Всячески напоминают, что я уже старая.

     - А ты не чувствуешь себя старой?

     - Нет, Джейн, не чувствую. Несмотря на мои боли и недуги, а у меня их много, в душе я все еще чувствую себя девчонкой вроде Джины. Наверное, так у всех. Зеркало говорит нам, как мы состарились, но все равно не верится. Мне кажется, и года не прошло с той поры, как я была во Флоренции. Помнишь фрейлейн Швайх и ее высокие ботинки?

     Приятельницы весело расхохотались, припоминая события чуть не полувековой давности.

     Они вместе направились к боковой двери. Там их встретила высокая и худая пожилая дама. У нее был надменно вскинутый нос, короткая стрижка и хорошего кроя костюм из толстого твида.

     Она гневно сказала:

     - Чистое безумие, Кара, так поздно выходить из дому. Вы совершенно неспособны о себе заботиться. Что скажет мистер Серроколд?

     - Не браните меня, Джолли, - умоляюще сказала Керри-Луиза. И представила ее своей гостье:

     - Это мисс Беллевер. Она для меня абсолютно все: нянька, дракон, сторожевой пес, секретарь, домоправительница и преданный друг.

     Джульетта Беллевер фыркнула, но кончик ее большого носа покраснел, что было признаком волнения.

     - Делаю, что могу, - сказала она угрюмо. - Но у нас здесь сумасшедший дом. И просто невозможно ввести правильный распорядок - Милая Джолли, ну конечно невозможно. Меня удивляет, что вы все еще пытаетесь. Где вы поместите мисс Марпл?

     - В Голубой комнате. Я провожу ее туда? - спросила мисс Беллевер.

     - Да, Джолли, пожалуйста. А потом ведите ее пить чай. Сегодня чай подадут, кажется, в библиотеке.

     В Голубой комнате висели тяжелые портьеры из выцветшей голубой парчи, которым, как решила мисс Марпл, было лет пятьдесят. Мебель была красного дерева, громоздкая и прочная. Над кроватью - массивный полог на четырех столбах. Мисс Беллевер открыла дверь, за которой оказалась ванная комната. Она была неожиданно современной, с бледно-лиловой кафельной плиткой и сверкающими хромированными кранами Мисс Беллевер сказала сердито:

     - Джон Рестарик, когда женился на Каре, велел сделать в доме десять ванных комнат. Пожалуй, это здесь единственная дань времени. О других изменениях он не хотел и слышать. Говорил, что все здесь - антиквариат. Вы его знали?

     - Нет, ни разу не встречалась. Мы с миссис Серроколд виделись очень редко, хотя всегда переписывались.

     - Приятный был человек, - сказала мисс Беллевер. - В общем ни на что не пригодный, но очень милый. Масса обаяния и слишком большой успех у женщин. Это его и погубило. Каре он, конечно, не подходил.

     Помолчав, она добавила:

     - Ваши веши распакует горничная. Не хотите ли перед чаем помыть руки?

     Получив утвердительный ответ, она сказала, что подождет мисс Марпл на верхней площадке лестницы.

     Мисс Марпл вошла в ванную, вымыла руки и робко вытерла их великолепным бледно-лиловым полотенцем, потом сняла шляпку и пригладила свои мягкие седые волосы.

     Мисс Беллевер, ожидавшая за дверью, повела ее вниз по широкой и мрачной лестнице, через большой темный зал в комнату, до потолка уставленную книжными полками. Из огромного окна открывался вид на искусственное озеро.

     Керри-Луиза стояла у окна, и мисс Марпл подошла к ней.

     - Внушительных размеров дом, - сказала мисс Марпл. - Я в нем просто теряюсь.

     - Да. Но, в сущности, нелепый. Он был построен разбогатевшим фабрикантом скобяных изделий или кем-то в этом роде. Довольно скоро он разорился. И неудивительно. Четырнадцать гостиных - и все огромные. Я никогда не могла понять, на что людям все эти гостиные. По мне, хватит и одной. Спальни тоже огромные. Столько ненужного пространства! Моя спальня меня просто подавляет. Так долго приходится идти от кровати до туалетного столика... А портьеры! Такие тяжелые, такие мрачные - бордового цвета.

     - И ты ее не отделала заново? Керри-Луиза немного удивилась.

     - Нет. Все осталось почти так же, как было, когда я поселилась здесь с Эриком. Маляры, конечно, побывали, но все цвета - прежние. Какая, собственно, разница? Мне кажется, я не имею права тратить деньги на подобные вещи, когда для них есть лучшее применение.

     - Неужели в доме ничего не изменили?

     - Ну как же! Изменили очень многое. Мы не тронули только середину - Большой Зал и комнаты, которые туда выходят. Самые лучшие. Джонни, мой второй муж, очень восхищался ими и говорил, что там ничего нельзя менять. Он был художник, театральный декоратор, так что в этих вещах разбирался. А оба крыла мы перестроили. Разгородили комнаты. Получились кабинеты и спальни для педагогов. Мальчики живут в здании Колледжа. Его отсюда видно.

     Мисс Марпл посмотрела на большие строения из красного кирпича, видневшиеся за деревьями. Потом ее взгляд упал на более близкий объект, и она сказала, улыбаясь:

     - Как хороша Джина! Лицо Керри-Луизы просияло.

     - Не правда ли? - сказала она с нежностью. - Я так рада, что она опять с нами. В начале войны я отправила ее в Америку, к Рут. Может быть. Рут говорила тебе о ней?

     - Нет. Только упомянула.

     - Бедная Рут! Она была очень расстроена браком Джины. Я много раз говорила ей, что ничуть не осуждаю Джину. Рут не понимает того, что поняла я: что прежние сословные и классовые различия исчезли или исчезают. Джина работала на каком-то военном предприятии и встретила этого молодого человека. Он был моряк и имел много военных отличий. Они поженились после недельного знакомства. Конечно, они поспешили. Не было времени узнать, действительно ли они подходят друг другу. Но теперь такие браки не редкость. Они - дети своей эпохи. Мы можем считать многие их действия неразумными, но с этим надо мириться. А Рут была ужасно расстроена.

     - Она считала молодого человека неподходящим?

     - Она твердила, что мы ничего о нем не знаем. Он родом со Среднего Запада. Денег у него нет и, разумеется, никакой профессии. Таких мальчиков теперь сотни. Рут хотела для Джины совсем другого. Но что теперь говорить, дело сделано. Я была очень рада, что Джина приняла мое приглашение приехать вместе с мужем. Здесь жизнь кипит. Уолтеру есть чем заняться. Если он задумал изучать медицину, получить ученую степень, у нас тут все условия для этого. И Джина у себя дома. Я так рада, что она вернулась и в доме есть кто-то веселый, ласковый и живой.

     Мисс Марпл кивнула и снова посмотрела в окно на молодую пару, стоявшую над озером.

     - Какая красивая пара! - сказала она. - Я не удивляюсь, что Джина в него влюбилась.

     - О, это не Уолтер. - В голосе миссис Серроколд вдруг послышалось смущение. - Это Стив, младший сын Джонни Рестарика. Когда Джонни.., уехал отсюда, его мальчикам стало некуда деваться на каникулы. Вот я и брала их к себе. Здесь по-прежнему их дом. А Стив теперь все время живет тут. Он ведает нашим театром. Потому что мы поощряем все творческие наклонности. Льюис говорит, что большая часть преступлений среди молодежи рождается из желания как-то себя показать. У большинства этих мальчиков было несчастное детство, их всячески подавляли. Ограбив кого-то, они чувствуют себя героями. Вот мы и хотим, чтобы они сочиняли пьесы, сами в них играли и сами писали декорации. Театр мы поручили Стиву. Он оказался таким энтузиастом! Удивительно, но он сумел вдохнуть во все это жизнь!

     - Так, так, - медленно произнесла мисс Марпл. Она была дальнозорка (об этом знали, по горькому опыту, многие ее соседи в деревне Сент-Мэри-Мид) и ясно видела красивое смуглое лицо Стивена Рестарика, который в чем-то с жаром уверял Джину. Лица Джины она не могла видеть - та стояла к ней спиной. Но выражение лица Стивена не оставляло никаких сомнений.

     - Это не мое дело, - сказала мисс Марпл. - Но ты, конечно, видишь, Керри-Луиза, что он в нее влюблен.

     - О нет! - сказала Керри-Луиза несколько встревожен но. - Надеюсь, что нет.

     - Ты вечно витаешь в облаках, Керри-Луиза. Тут нет никаких сомнений.