Глава 5

1

     На следующее утро, постаравшись не встретиться с хозяйкой дома, мисс Марпл спустилась в сад. Его вид огорчил ее. В свое время сад был заложен с большим размахом. Там были кусты рододендронов, бархатные газоны, пышные цветочные бордюры и розарий, окаймленный подстриженными кустами тиса. Теперь от былого великолепия не осталось и следа. Лужайки были выкошены кое-как; бордюры заглушены сорняками, среди которых едва пробивались спутанные стебли цветов; дорожки заросли мхом и давно не чистились. Зато огород, обнесенный кирпичными стенами, был в отличном состоянии. Потому, очевидно, что от него была польза. А вот большая часть газонов и цветников была превращена в теннисные корты и в лужайку для игры в шары.

     Оглядев цветочный бордюр, мисс Марпл досадливо пощелкала языком и выдернула оттуда пышно разросшийся сорняк.

     Она держала его в руке, когда в саду показался Эдгар Лоусон. Увидев мисс Марпл, он в нерешительности остановился. Но она громко его окликнула. Когда он подошел, она спросила, не знает ли он, где хранятся садовые инструменты.

     Эдгар сказал, что где-то тут садовник, и он должен знать.

     - Обидно видеть такую запущенность, - прощебетала мисс Марпл. - Я так люблю сады. - Она не хотела, чтобы Эдгар отправился на поиски инструментов, и поэтому поспешно продолжала:

     - Ведь это, в сущности, почти все, на что еще способна старая, бестолковая женщина. Вот вам, мистер Лоусон, наверное, совсем не до сада. У вас гораздо более важная работа. Ответственная работа при мистере Серроколде. Вот что интересно вам.

     - Да, да, очень интересно, - тут же охотно отозвался он.

     - И ваша помощь, конечно, крайне важна для мистера Серроколда.

     Его лицо омрачилось.

     - Вот этого я не знаю, не уверен. Дело в том, что за этим стоит...

     Он не договорил. Мисс Марпл задумчиво разглядывала его. Жалкий, низенький и щуплый человечек в унылом, хотя и очень аккуратном темном костюме. Такого мало кто заметит, а если заметит - не запомнит...

     Рядом была садовая скамья. Мисс Марпл направилась туда и села. Эдгар, насупившись, ждал, что еще она скажет.

     - Я уверена, - подбадривающе прощебетала мисс Марпл, - что мистер Серроколд очень на вас полагается.

     - Не знаю, - сказал Эдгар. - Право, не знаю. - Еще больше нахмурившись, он машинально уселся рядом. - Я нахожусь в очень трудном положении.

     - Да? - сказала мисс Марпл. Эдгар смотрел прямо перед собой.

     - Все это весьма конфиденциально, - выпалил он вдруг.

     - Да, да, конечно, - сказала мисс Марпл.

     - Если бы я получил то, чем должен владеть по праву...

     - Да?

     - Вам я, пожалуй, могу сказать. Уверен, что от вас это не пойдет дальше.

     - О нет! Можете всеце... - Она не договорила, поняв, что ему даже не требуются ее заверения.

     - Мой отец.., видите ли, мой отец - очень важная особа.

     Да, теперь уже не надо было ничего говорить. Требовалось только слушать.

     - Кроме мистера Серроколда, никто не знает. Видите ли, огласка могла бы повредить положению моего отца. - Он обернулся к ней и улыбнулся. Печальной улыбкой, полной затаенной гордости. - Дело в том, что я сын Уинстона Черчилля.

     - О, - сказала мисс Марпл. - Понимаю. Она действительно с пониманием восприняла это заявление. Ей тут же вспомнилась довольно печальная история, случившаяся в ее родном Сент-Мэри-Мид, и то, чем эта история кончилась.

     Эдгар Лоусон продолжал, его откровения звучали совсем как театральный монолог:

     - Были причины. Моя мать была замужняя женщина. Ее муж находился в доме умалишенных - развод был невозможен, - о браке не могло быть и речи. Я не виню своих родителей. Во всяком случае, мне хочется так думать... Он всегда делал для меня все, что мог. Разумеется, негласно. Вот тут и начались мои беды. У него есть враги - они стали и моими врагами. Им удалось разлучить нас. И они следят за мной. Куда бы я ни шел - слежка. И во всем мне вредят.

     Мисс Марпл покачала головой.

     - Подумать только! - сказала она.

     - Я изучал в Лондоне медицину. На экзаменах меня спрашивали не по билету. Специально, чтобы я провалился. На улицах за мной следили. Наговаривали на меня квартирной хозяйке. Меня преследуют всюду.

     - Ну, вы наверняка преувеличиваете, - попробовала успокоить его мисс Марпл.

     - Говорю вам, что я точно знаю это! О, они очень хитры. Мне никак не удается их увидеть или хотя бы выяснить, кто они. Но я все-таки выясню... Мистер Серроколд увез меня из Лондона и привез сюда. Он был добр ко мне. Очень добр. Но даже здесь я не чувствую себя в безопасности. Они и здесь тоже не оставляют меня в покое. Настраивают всех против меня. Мистер Серроколд говорит, что это не так, но мистер Серроколд не все знает. Впрочем, иногда мне кажется...

     Он не договорил и поднялся со скамьи.

     - Повторяю, это сугубо конфиденциально, - сказал он. - Вы, конечно, понимаете. Так вот, если вы заметите, что кто-то следит за мной, шпионит, дайте мне знать кто!

     И он удалился - унылый, неприметный и жалкий.

     Мисс Марпл задумчиво смотрела ему вслед.

     - Псих, - раздалось над ее головой. - Обыкновенный псих.

     Около скамейки стоял Уолтер Хадд. Засунув руки в карманы, он хмуро взирал на удалявшегося Эдгара.

     - Вообще странная здесь компания, - сказал он. - Чокнутые, все до единого.

     Мисс Марпл молчала, и Уолтер продолжал:

     - Этот Эдгар, что вы о нем думаете? Говорит, будто его настоящий отец - лорд Монтгомери. По-моему, непохоже, чтобы Монти! Судя по тому, что я о нем слышал, - нет!

     - Нет, конечно, - сказала мисс Марпл. - Очень маловероятно.

     - Джине он плел совсем другое - будто он наследник российского престола, сын какого-то там великого князя. Не знает, что ли, кто его настоящий отец?

     - Вероятно, нет, - сказала мисс Марпл. - В этом-то и вся беда.

     Уолтер опустился рядом с нею на скамью и снова повторил:

     - Тут у нас все не в себе.

     - Вам не нравится в Стоунигейтсе? Молодой человек нахмурился.

     - Я здесь просто ничего не понимаю! Возьмите это имение: дом - и обитателей. Они ведь богаты. Им нечего беспокоиться о деньгах. А посмотрите, как они живут! Надбитый старинный фарфор и простые кружки, все вперемежку. Ни одного приличного слуги - нанимают каких-то случайных. Обивка, драпировки - сплошной атлас да парча - и все расползается! Большие серебряные чайницы - и все потускнели и пожелтели, потому что не чищены. Миссис Серроколд ни до чего нет дела. Видели вы платье, что было на ней вчера вечером? Изношено, заштопано под мышками. А ведь она может пойти в самый дорогой магазин и выбрать что угодно. Хоть на Бонд-стрит". Деньги? Да они купаются в деньгах! Он замолчал и задумался.

     - Бедности я не боюсь. Не так уж она страшна, если вы молоды, здоровы и готовы работать. У меня никогда не было больших денег, но была цель. Я хотел открыть гараж. Кое-какие деньги у меня были отложены. О своих планах я сказал Джине. И она как будто была не против. Но вообще-то я мало о ней знал. В военной форме все девушки одинаковы. То есть я хочу сказать, что не догадаешься, какая из них с деньгами. Я, конечно, видел, что она на голову меня выше. По части образования. Но это вроде было не важно. Уж очень нас потянуло друг к другу. И мы поженились. У меня были отложены деньги, Джина сказала, что у нее тоже. Собирались открыть заправочную станцию у меня на родине. Джина была согласна. Мы были без ума друг от друга. Но тут вмешалась спесивая тетка Джины и давай мутить воду. А Джина захотела в Англию, повидать бабушку. Что ж, правильно. Здесь ее родной дом. Да и мне хотелось в Англию, любопытно было посмотреть. Столько я о ней слышал. Мы и приехали. Но в гости, на время - так я понимал.

     Теперь он был мрачнее тучи.

     - Оказалось не так. Мы тут застряли, в этом сумасшедшем доме. “Почему бы вам здесь не остаться, не поселиться?” Вот что они говорят. Здесь и работа, мол, для меня найдется. Работа! Не нужна мне такая работа - кормить конфетками малолетних бандитов, играть с ними в детские игры... Ну какой тут смысл? А это имение могло бы стать шикарным местом, да еще каким шикарным! Неужели эти богачи не понимают, как им повезло? Не понимают, что мало у кого все это есть? Можно ли так отмахиваться от собственного счастья? Работать я совсем не против, раз нужно. Только работать где сам захочу и чтобы чего-то добиться. А здесь я точно паутиной опутан. И не узнаю Джину. Это уже не та девушка, на которой я женился в Штатах. Теперь я, черт возьми, даже поговорить с ней не могу.

     Проклятье!

     - Я вас хорошо понимаю, - участливо сказала мисс Марпл.

     Уолли бросил на нее быстрый взгляд.

     - Я ведь только с вами так разболтался. А большей частью молчу как рыба. Не знаю, почему заговорил. Вы англичанка с головы до ног, а почему-то напомнили мне мою тетю Бетси.

     - Мне это очень приятно слышать.

     - Умница была, - задумчиво продолжал Уолли. - Тоненькая, того гляди, переломится, а крепкая. Ох, какая крепкая!

     Он встал со скамьи.

     - Простите, что столько наговорил, - извинился он. Мисс Марпл впервые увидела его улыбку. Улыбка была очень привлекательная, и Уолли Хадд из угрюмого и неловкого мальчишки внезапно преобразился в красивого и симпатичного молодого человека. - Наверное, мне не терпелось высказаться, но плохо, что я обрушил все это на вас.

     - Совсем напротив, мой мальчик, - сказала мисс Марпл. - У меня тоже есть племянник, но он, конечно, гораздо старше вас.

     Она на миг вспомнила ультрасовременного писателя Реймонда Уэста. Большего контраста с Уолтером Халдом нельзя было вообразить.

     - Сейчас у вас будет другая компания, - сказал Уолтер Хадд. - Эта дама меня не любит. Так что я пойду. До свиданья, мэм. Спасибо за беседу.

2

     - Вижу, что вам надоедал этот ужасный молодой человек, - сказала миссис Стрэт, несколько запыхавшись, и опустилась на скамью. - Какая трагедия!

     - Трагедия?

     - Да, замужество Джины. Все оттого, что ее отправили в Америку. Я в свое время говорила маме, что это крайне неразумно. В наших краях было тихо. Воздушных налетов почти не было. Меня возмущает, как легко многие впадают в панику - кто из-за детей, а кто из-за себя.

     - Вероятно, трудно было выбрать правильное решение, - задумчиво сказала мисс Марпл. - Ведь дело касалось детей. А что, если бы Англию все-таки оккупировали, и тогда бы они выросли при немцах. Ну, и бомбежки.

     - Чепуха! - отрезала миссис Стрэт. - Я никогда не сомневалась в нашей победе, просто во всем, что касалось Джины, мама всегда теряла чувство меры. Ребенка баловали как только могли. Начнем с того, что ее незачем было увозить из Италии.

     - Кажется, ее отец не возражал.

     - О, Сан-Севериано? Разве вы не знаете итальянцев? Для них важны только деньги. Он и на Пиппе женился из-за денег.

     - Боже мой! А я слышала, что он был ей очень предан и безутешно горевал, когда она умерла.

     - Притворялся! Не понимаю, как это мама согласилась на ее брак с иностранцем. Думаю, это у нее от американцев - благоговение перед всяческими титулами.

     - А я-то думала, что милая Керри-Луиза далека, и даже слишком далека, от житейской суеты, - кротко сказала мисс Марпл.

     - Да уж, так далека, что уже нет никаких сил терпеть все ее фантазии и идеалистические прожекты. Вы и представить не можете, тетя Джейн, что это такое. А я знаю, о чем говорю. Я выросла среди всего этого кошмара.

     Мисс Марпл с некоторым удивлением услышала, что ее называют “тетя Джейн”. Впрочем, так действительно повелось. На рождественских подарках детям Керри-Луизы она всегда писала: “С любовью от тети Джейн”. Так она и осталась для них “тетей Джейн”, когда о ней заходил разговор. Что, впрочем, случалось едва ли часто...

     Мисс Марпл задумчиво смотрела на сидевшую рядом с ней пожилую женщину. На ее поджатые губы, на глубокие борозды от носа к углам рта, на стиснутые руки.

     - У вас, вероятно, было.., трудное детство, - ласково сказала она.

     Милдред Стрэт благодарно взглянула на нее.

     - О, как хорошо, что хоть кто-то понимает это. Взрослые не знают, что приходится переживать детям. Пиппа была хорошенькая. И старше меня. Ей всегда доставалось все внимание и все похвалы. И отец и мама постоянно с ней носились. Я же была тихая, застенчивая. А Пиппа вообще не знала, что такое застенчивость. Ребенок способен очень глубоко страдать, тетя Джейн.

     - Я это знаю, - сказала мисс Марпл.

     - “Милдред жуткая тупица”, - так всегда говорила Пиппа. Но я ведь была моложе. Понятно, что я не могла поспевать за нею в учении. Очень несправедливо, когда твою сестру все время ставят выше тебя. Все говорили маме:

     "Какая Пиппа прелестная девочка!” А меня никто не замечал. Отец шутил и играл только с Пиппой. Должны же они были понимать, как мне это обидно! Нет, все внимание доставалось ей. Я была слишком мала, чтобы осознать, что самое важное - это какой ты человек, а не как ты выглядишь.

     Ее губы задрожали, потом снова плотно сжались.

     - И как несправедливо! Ведь я была их родной дочерью. А Пиппа только приемышем. Я была у себя дома. А она была - никто.

     - Наверное, именно поэтому ваши родители были к ней особенно снисходительны, - заметила мисс Марпл.

     - Они ее больше любили, - сказала Милдред Стрэт. И добавила:

     - Для собственных родителей она была нежеланной, а вернее всего она была незаконной, - и, помолчав, продолжила:

     - Это проявилось в Джине. Дурная наследственность всегда дает себя знать. Пусть Льюис исповедует какие угодно теории о влиянии среды, а яблочко от яблони недалеко падает. Вы только посмотрите на Джину!

     - Джина прелестная девушка, - сказала мисс Марпл.

     - Но вы посмотрите, как она себя ведет! - воскликнула миссис Стрэт. - Она же флиртует со Стивеном Рестариком! Это только мамочка, как всегда, ничего не видит. Возмутительно! Конечно, она очень неудачно вышла замуж, но брак есть брак. Он налагает определенные обязанности. В конце концов она сама выбрала этого ужасного молодого человека.

     - Неужели он так ужасен?

     - Ах, милая тетя Джейн! По-моему, он выглядит как настоящий гангстер. Угрюмый, грубый. Почти не раскрывает рта. И всегда такой неопрятный.

     - Мне кажется, он несчастлив, - мягко сказала мисс Марпл.

     - С чего бы? Причин у него для этого нет, не считая, конечно, поведения Джины, Здесь для него столько всего сделали. Льюис предложил ему на выбор несколько полезных и почтенных занятий. Но он предпочитает дуться и ничего не делать. А что здесь вообще творится! Льюис думает только о своих кошмарных подопечных, а мама занята исключительно им, Льюисом. Беспрекословно его слушается. Вы только взгляните, во что превратился наш сад! Сплошные сорняки. В доме тоже никакого порядка. Я знаю, что хороших слуг сейчас найти трудно. Но ведь все-таки можно. Если бы не хватало денег, другое дело. Но просто всем на все наплевать. Будь это мой дом... - Она вдруг осеклась.

     - Боюсь, что времена изменились, и нам всем приходится с этим мириться, - сказала мисс Марпл. - Большие имения теперь содержать очень трудно. Вас, конечно, огорчает, что дом стал совсем не похож на дом вашего детства. А вы действительно предпочитаете жить здесь, а не.., не где-нибудь.., у себя?

     Милдред Стрэт вспыхнула.

     - В конце концов мой дом здесь, - с нажимом произнесла она. - Это был дом моего отца. Уж этого-то никто не может отменить. Я имею право здесь жить, если захочу, и я хочу! Если бы только с мамой не было так трудно! Она даже не хочет купить себе приличной одежды. Это очень огорчает Джолли.

     - Я как раз хотела спросить у вас о мисс Беллевер.

     - О, наше счастье, что есть она! Маму она просто обожает. Она здесь уже давно, со времен Джонни Рестарика. Она так поддержала маму во время этой ужасной истории. Вы, вероятно, слышали, что он оставил маму. Связался с этой кошмарной дамочкой из Югославии. С этой развратницей, менявшей любовников как перчатки. Мама держалась с большим достоинством. Без лишнего шума дала ему развод. Мало того, продолжала принимать на каникулы его сыновей. Необходимости в этом не было, можно было устроить иначе. Конечно, их не оставили бы с отцом и с той женщиной. Но мама брала их сюда... И все это время мисс Беллевер была для нее самой надежной опорой. Правда, иногда мне кажется, что, избавив маму от всех житейских забот, она совсем уж отгородила ее от жизни. Но теперь просто не могу представить, что бы мама делала без нее.

     Милдред Стрэт помолчала, потом с удивлением сказала:

     - Вон идет Льюис. Он очень редко выходит в сад.

     Мистер Серроколд приближался к ним так же целеустремленно, как он делал все, за что бы ни брался. Он не заметил Милдред, потому что в данную минуту его интересовала только мисс Марпл.

     - Должен извиниться, - сказал он. - Я хотел провести вас по нашему заведению и все вам показать. Об этом меня попросила Каролина. Но, к сожалению, я спешно еду в Ливерпуль. Там будут судить одного нашего мальчика. За кражу посылок. Вам все покажет Мэйверик. Сейчас он сюда придет. А я вернусь только послезавтра. Как было бы хорошо, если бы до суда все же не дошло!

     Милдред встала и удалилась. Льюис Серроколд не заметил и ее ухода. Сквозь толстые стекла очков он серьезно смотрел на мисс Марпл.

     - Видите ли, судьи редко бывают объективны. То они слишком суровы, то чересчур снисходительны. Срок заключения в несколько месяцев не пугает мальчишек. Им лишь бы отличиться, чтобы было чем похвастать перед девушкой. Более суровый приговор нередко отрезвляет их. Заставляет понять, что игра не стоит свеч. Но лучше всего вообще не сажать их в тюрьму. Им нужно исправительно-трудовое воспитание, вот как у нас.

     Мисс Марпл решилась его прервать:

     - Мистер Серроколд, вас не тревожит юный мистер Лоусон? Можно ли считать его.., вполне нормальным? Вопрос явно расстроил мистера Серроколда.

     - Неужели опять? Что он вам говорил?

     - Сказал, что он сын Уинстона Черчилля.

     - Да-да. Обычная картина. Бедный мальчик - незаконнорожденный, как вы, вероятно, догадались, и вырос в крайней бедности. Ко мне его направило одно лондонское благотворительное общество. Он однажды бросился на прохожего, утверждая, что тот якобы ведет за ним слежку. Очень типичный случай, как считает доктор Мэйверик. Я ознакомился с его историей болезни. Мать - из бедного, но порядочного семейства в Плимуте. Отец - моряк. Мать не знала даже его фамилии... Ребенок рос в нужде. Он стал сочинять романтические небылицы о своем отце, а потом и о себе. Носил форму и награды, на которые не имел права. Это опять-таки весьма типично. Но Мэйверик делал благоприятные прогнозы. Надо было только внушить ему уверенность в себе. Я пытался также развить в нем чувство ответственности. Внушал ему, что главное - не социальное происхождение, а то, как человек себя проявит. Внушал ему, что у него отличные способности. И мы наблюдали у него заметное улучшение. Я так радовался. А вот теперь вы говорите, что... Он горестно покачал головой.

     - Мистер Серроколд, а это не опасно?

     - Опасно? Но он не проявляет склонности к самоубийству.

     - Я не имею в виду самоубийство. Он говорил мне о врагах, о том, что его преследуют. Разве это не опасный симптом?

     - Не думаю, что его состояние так уж обострилось. Но я поговорю с Мэйвериком. До сих пор мальчик, наоборот, подавал надежды. Большие надежды.

     Он взглянул на часы.

     - Мне пора. А вот и наша милая Джолли. Поручаю вас ей.

     Быстрым шагом подошла мисс Беллевер:

     - Машина подана, мистер Серроколд. Доктор Мэйверик звонил из Института. Я сказала, что провожу мисс Марпл. А он встретит нас у ворот.

     - Благодарю вас. Иду. А мой портфель?

     - Он в машине, мистер Серроколд. Льюис Серроколд поспешно ушел. Глядя ему вслед, мисс Беллевер сказала:

     - В один прекрасный день этот человек упадет замертво. Никогда не расслабляться и не отдыхать! Это противно человеческой природе. Он спит всего четыре часа в сутки.

     - Он очень предан своему делу, - сказала мисс Марпл.

     - Ни о чем другом не думает, - угрюмо согласилась мисс Беллевер. - Ему и в голову не приходит позаботиться о жене, он нисколько с ней не считается. Вы знаете, мисс Марпл, какое это кроткое существо. Ее бы окружить любовью и вниманием... Но здесь все внимание отдано юнцам, которые хнычут, потому что хотят сладкой жизни любым путем.., но совсем не хотят работать. А как насчет порядочных мальчиков из порядочных семей? Почему бы и для них что-то не сделать? Очевидно, честные и достойные не интересуют чудаков вроде мистера Серроколда, доктора Мэйверика и прочих здешних разводящих сантименты недоучек. Меня и моих братьев воспитывали сурово, мисс Марпл, и хныканье не поощрялось. Уж очень все теперь изнежены.

     Они прошли через сад к воротам, которые Эрик Гулбрандсен воздвиг у входа в свою Школу - солидное и уродливое здание из красного кирпича.

     Доктор Мэйверик, который и сам показался мисс Марпл не совсем нормальным, вышел им навстречу.

     - Благодарю вас, мисс Беллевер, - сказал он. - А вы, мисс.., э.., мисс Марпл, несомненно заинтересуетесь тем, что мы здесь делаем. Нашим уникальным подходом к важной проблеме. Мистер Серроколд - человек, который широко мыслит и далеко видит. Нас поддерживает сэр Джон Стилуэл, мой прежний начальник. До выхода на пенсию он работал в Министерстве внутренних дел. Он сыграл решающую роль в создании нашего центра. Наша проблема - это проблема медицинская, вот что необходимо понять судебным органам. Психиатрия заняла подобающее ей место во время войны. Таков единственный положительный результат войны. А я прежде всего хочу показать вам наш основной принцип. Взгляните сюда.

     Мисс Марпл подняла глаза на надпись, высеченную над высокой аркой входа.

     "ИМЕЙ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ”.

     - Великолепно, не правда ли? Именно та нота, которая должна здесь звучать. Мы не браним этих мальчиков и не наказываем. Они ожидают наказания, а мы хотим дать им почувствовать, что они отличные парни.

     - Как, например, Эдгар Лоусон? - спросила мисс Марпл.

     - Это интересный случай. Вы с ним говорили?

     - Это он со мной говорил, - уточнила мисс Марпл. И добавила извиняющимся тоном:

     - Но ведь он, кажется, немного не в себе?

     Доктор Мэйверик весело рассмеялся.

     - Все мы немного не в себе, дорогая мисс Марпл, - сказал он, пропуская ее в дверях. - В этом и состоит тайная суть нашего существования. Мы все немного помешаны.

    Назад                                                                           Дальше